Ел бумагу, красил волосы и болел за «Дженоа». Детство и юность Джанлуиджи Буффона

«Соккер.ру» рассказывает о детстве и начале профессиональной карьеры Джиджи Буффона.

Если среди наших лучших футболистов прошлого и настоящего не так много верующих людей, то среди зарубежных звезд напротив – мало тех, кто назвал бы себя атеистом. Традиции религиозного воспитания в католических, в первую очередь, странах, выходцами из которых является большинство зарубежных игроков-христиан, не знали столь болезненного преследования, которое пережило Православие. Поэтому для родившихся в этих странах почитание Господа их мамами и папами,  бабушками и дедушками никогда не требовало какого-то особого объяснения. Разумеется, среди ставших известными футбольными игроками много тех, кто отдавал и отдает внешнюю дань вековой религиозной традиции, не задумываясь глубоко над вопросами веры. Для них это просто общепринятые, привычные с детства нормы поведения. Мало кто из них не крестится перед выходом на газон и не славит Господа за забитый гол. В то же время ощущение непрерывности религиозной традиции — в семье и в странах в целом – делает многих спортсменов, в том числе самых знаменитых, глубоко и искренне верующими людьми.

Джанлуиджи Буффон

Буффон провел много замечательных матчей, что не удивительно для вратаря, который участвовал в пяти(!) чемпионатах мира (а должен был в шести, но его Италия не смогла получить «путевку» в Россию в 2018-м). Иногда он спасал свои ворота в безнадежных ситуациях. Иногда «всего лишь» так грамотно выбирал место, что мяч, казалось, сам его находил и не имел шанса проникнуть в сетку ворот. Но самое запоминающееся впечатление  связано для многих с тем, как он, приобняв стоящих рядом товарищей по сборной, с горящими жаждой  борьбы и победы глазами, готовностью лечь костьми на поле «за други своя», хриплым голосом настоящего воина, перекрикивая бушующие трибуны, поет клятву верности своей стране — «Песнь итальянцев» — гимн, написанный еще в 1847 г.,  и положенный позже на потрясающе страстную музыку Микеле Новаро. На Буффоне повязка капитана, но это не имеет никакого значения, потому что и без нее сразу видно, кто из этих одиннадцати «отец-командир».  Джанлуиджи — абсолютный рекордсмен среди всех европейских игроков по количеству официальных матчей, проведенных за свою национальную сборную — 176. Он — чемпион мира (2006 г.) и вице-чемпион Европы (2012 г.), 11-кратный чемпион Италии и 5-кратный обладатель ее Кубка, 5 раз выигрывал Суперкубок Италии и один раз Суперкубок Франции, чемпион Франции, трижды был финалистом Лиги чемпионов, 12 раз признавался лучшим вратарем и один раз лучшим футболистом года в Италии, 5 раз назывался лучшим вратарем мира, 3 раза — лучшим вратарем Европы и 3 раза — лучшим вратарем Лиги чемпионов, обладатель приза им. Л. Яшина за 2006 г. и многое-многое другое. Есть и две государственные награды — орден «За заслуги перед Итальянской республикой» и Золотая цепь за спортивные заслуги. Но главное, что удалось Буффону  за карьеру — завоевать сердца миллионов болельщиков всей Италии, независимо от их любимых клубов. И сердца очень многих болельщиков из других стран, в том числе — России.

***

По окончании каждого года Международная федерация футбола (ФИФА) подводит его итоги. По многолетней традиции, специальным голосованием определяется лучший игрок года, которому вручается «Золотой мяч» — самая почетная индивидуальная награда в футболе. В 2006 г., когда сборная Италии выиграла чемпионат мира, который проходил на полях Германии, главных кандидатов на «Золотой мяч» было двое. Товарищам по команде и неразлучным друзьям в жизни — защитнику Фабио Каннаваро и вратарю Джанлуиджи Буффону — выпало на долю настоящее испытание, когда одному из друзей суждено было стать победителем, а другому — проигравшим. «Золотой мяч» — высочайшее достижение в карьере, и, в отличие от полевых игроков, вратарю его получить практически невозможно. За всю историю приза голкипер стал его обладателем  один-единственный раз — это был наш Лев Яшин в 1963 году. Понятно, как сильно переживал Буффон. Он понимал, что второго такого шанса, скорее всего, уже не будет. И вот как-то утром, вспоминает Буффон в своей книге «Номер 1», когда игроки сборной съехались, чтобы подготовиться к очередному матчу, к нему в комнату постучался его друг Фабио Каннаваро. «Джиджи, — сказал он, — я не хочу, чтобы ты узнал об этом от кого-то другого. „Золотой мяч“ дали мне». «Признаюсь, — пишет Буффон, — два-три часа я чувствовал себя плохо. Но затем, на фоне разочарования, появилась такая мысль. Награду выиграл человек, который страдал, который шел на жертвы, который это заслужил. Ее выиграл один из моих лучших друзей, один из немногих футболистов, с которым я общаюсь в обычной жизни, с которым у меня особые отношения. Хорошо, что он победил, пусть у меня больше и не будет такого шанса». Вряд ли Джанлуиджи дословно вспомнил в этот момент библейские заветы: «Не меняй друга на сокровище и брата однокровного – на золото Офирское» и «Любовь не завидует». Но эти истины явно были в его душе и помогли достойно перенести нелегкое испытание. А их дружба с Каннаваро после этого стала только сильнее.

«Я рад, что родился в Италии»

Мальчишка, проводящий почти все время на улице с мячом в компании таких же сверстников. С утра до вечера они ищут разнообразные приключения. Счастливое, свободное от строгого родительского контроля детство. Многие из тех, кому уже за 50, тут же вспоминают свои такие же юные годы. Даже удивительно, что до сих пор играющий на высшем уровне Буффон тоже, оказывается, вышел из мира дворовой дружбы.

Друзья. Банда с улицы Кадорна. Я, Марко, Клаудио, Бук и Маранго. Волейбол, баскетбол, прятки. Это была спокойная улица, наши родители легко отпускали нас гулять, до 11 вечера, когда на улице было тепло.

Каррара, где 28 января 1978 года родился Джанлуиджи, по численности населения — что-то вроде наших Туапсе или Анапы. Город в окружении Альп, богатых залежами белого мрамора, из которого ваял свои скульптуры сам Микеланджело. Воплощение классической средневековой (основан в XIII в.) Италии — узкие улочки со старинными зданиями, в том числе красавцем-дворцом XVI в. и кафедральным собором Сант-Андреа. Город, уроженцы которого и есть те самые «итальяно веро» — настоящие итальянцы из песни Тото Кутуньо.

«Я всегда знал, что спорт — это мое будущее, еще с самого детства. Мама и папа были спортсменами национального уровня», — пишет Буффон в своей книге. Они занимались легкой атлетикой — толкали ядро, а мама, Мария Стелла Мазокко, еще и метала диск и даже была чемпионкой Италии. Дядя Данте играл на высшем уровне в баскетбол, а две сестры Джанлуиджи — Джендалина и Вероника — были хорошо известны болельщикам водного поло. Но главное — это двоюродный брат деда Лоренцо Буффон, который был, ни много, ни мало, — вратарем сборной Италии по футболу!

Конечно же мой двоюродный дед был для меня важным генетическим стимулом. Примером он послужить, понятно, не мог, так как играл лет за 30 до меня. За это время спорт сильно изменился. Его футбол был неизвестен мне, а мой — ему. Но то, что дед играл на столь высоком уровне, побуждало меня добиться как минимум того же. В общем, с самого начала отсутствием честолюбия я не страдал.

И тем не менее, свой путь в футбол будущий знаменитый вратарь начал полузащитником. Просто ему нравилось забивать голы и у него неплохо получалось. Первой футбольной школой стала секция при клубе «Каналетто Сепор» из расположенного недалеко от Каррары города Специя. А  тренером там был отец Джиджи — Адриано.

Я болел футболом и играл в него. Отец тренировал «Каналетто», команду из Специи. Там я и начинал. Честно говоря, поначалу я не особо любил команду и даже игру в целом, спорт. Мне нравилось, что у меня есть сумка и бутсы, комплект футболиста. Это было для меня самое важное. «Каналетто» или мадридский «Реал», тут разницы не было.

Любимой командой Джанлуиджи в это время была «Дженоа», за которую болели дядя и тетя, и у них в машине болтался на стекле очень эффектный символ «Дженоа» — грифон. А в школе юный Буффон любое знакомство начинал с вопроса: «За кого болеешь?» Со школой, кстати, было хуже, чем с футболом. Как сформулировал сам Буффон, поначалу он «не ходил в нее с удовольствием». Домашние привычки Джанлуиджи не совпали с нормами поведения большинства школьников. Он, например, признается, что ел бумагу, и за это его дразнили. В принципе — нормальная реакция удивленных сотоварищей, но, конечно, для Буффона неприятная.

Я не привык ко всей этой социальной жизни, мне все было в новинку. Такой я человек: что-то новое сначала вводит меня в ступор. ...В целом я был хорошим учеником. Оживленным, жизнерадостным. Однажды учительница сказала, что я мог бы стать лидером класса.

Но лидером Джиджи намеревался быть в футболе. Причем вовсе не в той роли, в которой его привыкли видеть товарищи по команде. Гены вратаря начинали говорить все громче. Кумиром Буффона после чемпионата мира 1990 года становится камерунский голкипер Тома Н'Коно. И как раз в это время в команде его возраста не оказалось стража ворот, и Буффона попросили выручить. Он выручил и запомнился. И хотя после этого еще некоторое время был полевым игроком, но и тренер, и, что еще существеннее, отец посоветовали ему сменить специализацию. 

Я думаю, что стать вратарем мне было предназначено судьбой. Я не встал в ворота с самого начала, но это мое призвание. Возможно, это имеет какое-то отношение к подсознанию. Или каким-то сигналам, которые человек должен прочитать. Просто в какой-то момент я оказался между штанг.

Правильность выбора получила подтверждение тут же: сразу три именитых клуба — «Милан», «Болонья» и «Парма» — пригласили юное дарование к себе. Победила «Парма», и подросток из Каррары расстается с отчим домом и перебирается в интернат своего нового клуба.

Особенно переживать по этому поводу Джанлуиджи не приходило в голову. «Когда дети идут своей дорогой совсем юными, что могут сделать отец и мать? Они доверяют их Господу», — замечает он в своей автобиографии.  Для него эта жизненная перемена была тем, что сейчас назвали бы «прикольным». Параллельно футбольной текла обычная жизнь и ему нравилось быть в ней все более самостоятельным. Он, например, пошел учиться на курсы бухгалтера. Стал членом фанатской группировки «Пармы». Не давал никому спуска в интернате.

Некоторые строили из себя хулиганов, но со мной им никогда не везло.

И вообще вовсю старался жить так, как предполагали его годы. 

Сейчас я понимаю, что совсем не похож на того парня, но я рад, что когда-то был им. Тем, кто играл, развлекался, жил так, как живут в его возрасте. ...Это были прекрасные годы, легкомысленные и немного сумасшедшие: у меня были короткие волосы и даже мелирование. Я выходил за рамки шаблонов. В воскресенье вечером я отправлялся на танцы в Модену, в Милан. Я гулял и отдыхал, но отдавал себе отчет. Я чувствовал необходимость прожить сполна свою молодость. Сейчас мне тридцать, у меня жена и сын (теперь уже трое — прим.), и я уверен, что все делал правильно, когда развлекался и творил глупости. Я ни о чем не жалею.

Его футбольный талант становился все очевиднее для всех, в том числе и для него самого. Когда тренер «Пармы», думая вдохновить 16-летнего самоуверенного юнца на подвиги, пообещал ему, что в 20 лет он станет основным вратарем клуба, тот, ничтоже сумняшеся, спросил: «А что мне делать еще четыре года?» Четырех лет не потребовалось — Буффон стал основным в 18 лет. А в 19 он впервые сыграл за основной состав главной команды страны — сборной Италии. И первыми, кто увидел в деле нового великого стража ворот «скуадры адзурры», стали российские болельщики — это был отборочный матч чемпионата мира на заснеженном поле московских «Лужников». Но никто еще не знал, что этот парень из Каррары, повторивший судьбу двоюродного деда Лоренцо, отныне станет номером один своей страны на 20 ближайших лет.

Я рад, что родился в Италии. Это лучшее место в мире, но почувствовать его можно только в том случае, если ты находишь ответы на самые важные вопросы и сражаешься за то, что ценишь.